Пропавшая ватага - Страница 40

Махнув рукой рыбакам, Фогерти зашагал по узкой звериной тропке сначала вдоль ручья, а потом свернул в высокий сосняк, терпко пахнущий янтарной смолою. Там обнаружился еще один ручей, гораздо уже первого, вытекавший из бившего из-под корней огромной сосны родника с чистой ключевой водою. С удовольствием напившись, Джеймс сполоснул лицо и, внимательно осматриваясь вокруг, неспешно пошел дальше, к видневшейся меж сосновыми стволами полянке, окруженной густыми кустами. Дотошный лекарь все вокруг примечал, отмечая для себя любую мелочь: здесь вот удобно устроить привал, а вот тут – выстроить хижину… даже целую деревню. А это вообще похоже на распаханное когда-то поле, ныне заросшее ракитником, чертополохом и кипреем. Впрочем, нет. Просто большая поляна, а там, дальше, за лесом – луг, и снова лес – дубрава. Если здесь и были туземцы, то они, верно, жили где-нибудь поближе к вулканному солнцу. Вулканное солнце – именно так Фогерти называл про себя то непонятное светило, пока еще не осмотренное. Да и дойдут ли до него люди старого капитана Бишопа? Если найдут бивни, а уж тем более золото – вряд ли. Жаль, конечно, упускать подобный феномен, но что поделать – не оставаться же тут одному? Несмотря на некую авантюрную жилку, Джеймс все же был расчетливым реалистом и всегда привык рассуждать и поступать здраво, сообразуясь с текущим моментом. И сейчас вот раздумывал – может, рассказать капитану о золоте? Чтоб был готов к появлению дикарей, к возможной схватке… точнее сказать – к налету… Узнать, напасть, отобрать золото – и ходу. Дикари никогда не догонят судно, да и достойное сопротивление вряд ли окажут. Если все хорошо подготовить, конечно. А это уж само собой – народец на корабле тертый.

А рассказывать о гребне капитану – поздно. Спросит – чего ж раньше не говорил? И что ответить? Мол, просто раздумывал. Так что ни к чему, ни к чему… А вот самому нужно быть готовым ко всему… и на всякий случай носить с собой стеклянные бусы – вдруг да удастся обменять их на золотой самородок? В Новом Свете подобные случаи бывали, дикарь – он везде дикарь, язычник. То, что гребень сделали именно дикари-язычники, Фогерти ни капельки не сомневался: мусульманам запрещается изображать живых существ, а христианину просто и в голову б не пришло изготовить подобную мерзость – вздыбленное мужское достоинство. Но, черт побери, как искусно! Если у здешних дикарей много таких предметов, то… эх, лишь бы московиты не перехватили, впрочем, они уже перехватили – следовало быть осторожней. Ну да, в крайнем случае с московитами всегда можно договориться, все ж цивилизованные люди, иногда даже более цивилизованные, чем простой народ в Англии. Взять хотя бы такое восхитительное их изобретение, как «чорний банья», куда Джеймса как-то пригласил один знакомый дьяк. Бить себя веником, изнемогая от ужасного жара, на первый взгляд показалось англичанину изуверством, но вот потом… после… Когда под парок пошел и холодный квас, и неведомо откуда взявшиеся гулящие девки…

Лекарь вдруг насторожился, вдруг показалось, будто слева, из-за кустов, кто-то внимательно на него смотрит. На всякий случай вытащив шпагу, путник замедлил шаг… затем резко нагнулся и, подобрав корягу, с силой швырнул ее в кусты… оттуда тотчас же выскочило какое-то нелепое хвостатое существо, зеленая, с черными полосками, ящерица размером с волка! Длинный узкий хвост ее стелился по низкой траве, задние когтепалые лапы были заметно крупнее и сильнее передних, а в раскрытой пасти плотоядно торчали острые зубы. С шипением огромная ящерица исчезла в кустах, и Джеймс перевел дух, подумав, что если такое чудо вдруг вздумало бы напасть, то не так-то и легко было бы от него отбиться! Шпага, конечно, помогла бы… Но лучше – мушкет. Однако не таскать же его за собой по лесу – не очень-то удобно, да и тяжело… Однако и ящерицы здесь водятся! Если и остальное зверье такое же крупное, то капитанская охота выйдет знатной – никакому графу не снилась!

Усмехнувшись, Фогерти осмотрелся и направился в сторону видневшейся из-за деревьев полянки.

Сорвав с плеча аркебузу, старина Бишоп прицелился было, да с сожалением опустил ствол – далековато. Да и быстроногий заяц – не та добыча, на которую стоит тратить пулю.

– Во-он там, на борах, поглядите, – показал рукой капитан. – Сердцем чую, там должна прятаться хорошая дичь.

Матросы послушно побежали, куда было сказано, но совершенно напрасно – никого-то на борах не оказалось, даже самой пустяковой белки. Старый Джон расстроенно утер с шеи пот, как вдруг услыхал крик, донесшийся из-за ракитника, что разросся по краю лесного озера.

– Ты что орешь, Дженкинс, дьявол тебя разрази! – недовольно выругался капитан. – Хочешь распугать мне всю дичь?

– Та-ам… та-ам… – дрожа, словно осиновый лист на ветру, матрос выбежал из ракитника.

Длинная нелепая фигура его казалась какой-то пришибленной, словно бы моряк чего-то вдруг сильно испугался.

Бишоп поднял аркебузу:

– Что там, Дженкинс?

– Та-ам… следы, сэр!

– Следы – это здорово! – обрадовался капитан. – А чьи следы-то?

– Вам… вам лучше самому взглянуть, сэр.

– Что ж, поглядим…

Следом за дрожащим матросом Бишоп прошел сквозь ракитник, раздвигая тяжелые побеги руками и чувствуя за собой треск сучьев под ногами идущих загонщиков, от коих не было пока никакого толка.

– Вон, – выйдя к озеру, показал Дженкинс. – Вот и они. Следы!

И в самом деле, на песке четко отпечатались следы когтепалых лап, чем-то похожих на птичьи, но размерами, наверное, футов пять на четыре!