Пропавшая ватага - Страница 62

Фогерти с капитаном уже лезли на палубу по спущенному трапу, а освободившийся пленник никак не унимался, хотя, казалось бы, мог запросто прыгнуть в реку и убежать, ищи его потом. Нет! Дикарь обрушил свою ярость на палубу, с достойным умелого плотника проворством принялся крушить алебардою доски так, что щепки летели.

– Он что же, хочет отправить мой корабль на дно?! – взобравшись на палубу, Бишоп, яростно размахивая палашом, со всех ног бросился к злодею.

Джеймс едва поспевал за капитаном, правда, их вмешательство не понадобилось – упавший откуда-то сверху мушкет угодил не на шутку разошедшемуся дикарю прямо в голову!

Выронив алебарду, вражина тяжело опустился на палубу и замотал головою, словно не до конца оглоушенный на бойне бык.

А с марсовой, на фок-мачте, площадки с довольной улыбкой махал рукой юнга.

– Молодец, парень! – Бишоп запрокинул голову и приставил ко рту ладони. – Достоин награды.

– Рад стараться, сэр! – весело отозвался юнга. – Просто зарядов к мушкету здесь, на марсе, уже не было, вот я и…

Подбежавшие матросы уже скрутили пленника, по приказу капитана вновь водворив его в трюм, и теперь возвратившаяся с триумфом призовая команда подсчитывала не только прибыль, но и убытки.

– Трое убитых! – Сэр Джон возмущенно брызгал слюной. – Четверо раненых, двое из них – тяжело! Выживут ли, а, Джеймс?

– Я сделал, что мог, – пожал плечами Фогерти. – Теперь надежда на бога.

– Тысяча дьяволов! – выругался капитан. – Семь человек черту под хвост! Почти четверть команды. И все это – один дикарь. И он еще собирался продырявить судно.

Джеймс потрогал ухо и усмехнулся:

– Думаю, он просто пытался освободить свою возлюбленную. Кстати, у нее очень неплохой удар.

– Что вы намерены делать с наглецом, сэр? – подошел ближе боцман. – Повесить на рее на глазах у пленниц, чтоб было неповадно?

– Повесить?! – Маленькие глазки Бишопа сверкнули бешенством. – Ну, уж нет. Слишком уж для этой собаки легко. Вы что-то говорили про его девку, Джеймс?

– Ну да, сэр, – утвердительно кивнул Фогерти. – Похоже, это влюбленная пара. Или вообще – муж и жена, дикари обычно заводят семью очень рано.

– Славно, славно, – потерев ладони, капитан недобро прищурился. – Выйдем в открытое море, а там уж вечерком устроим потеху.

Вместительный струг под командованием славного атамана Иван Егорова поднялся к разгромленному селению, когда там давно уже все было кончено. Казаки шли на выстрелы, но проклятый океанский корабль имел куда большую скорость, сложно было его догнать.

– Немного опоздали, – глядя на дымящиеся развалины и трупы, покачал головой атаман. – Эх… еще бы чуть-чуть – и можно было б самим напасть, уж показали б! – Молодой казак Ферапонт Заячьи Уши погрозил кулаком в сторону моря.

Тихо текла река, непривычно широкая, словно разлившееся весной озеро. У самой отмели тихо покачивался на волнах струг. Высадившиеся на берег ватажники осматривали догоравшие хижины дикарей и обрушившиеся от ядер храмы.

– Раненых добивали, сволочи, – наклонившись к трупу, тихо промолвил Тошка Игумнов, тоже молодой, такой же, как и дружок его, Ферапонт.

Правда, оба все ж таки были постарше Короедова Семки, ныне оставшегося на струге. Конечно, парню любопытно было б взглянуть на подвергшееся беспощадной атаке селение, да куда денешься – вахта.

– Внимательнее посматривайте, – вполголоса приказал Егоров. – Все необычное примечайте.

– Золота ни на ком нет, атамане! – Тошка Игумнов удивленно хлопнул глазами. – Обычно колдовской народец, даже из простых мужиков кто, любит себя украшать без меры.

– Ну, это-то как раз дело обычное, – погладил шрам Иван. – Именно за золотом разбойники сюда и явились. А у людоедов бивни товлыжьи забрали.

Случившийся рядом Ондрейко Усов выругался, словно бы казаки и сами не занимались тем же самым:

– Все под себя гребут, суки. Не-е, надобно дать укорот.

– Сначала догнать бы нехудо, да, – остяк Маюни, выпрямившись, посмотрел на возвращавшегося из лесу атаманского дружка колдуна Енко и его прихлебателей – двух парней и одну девку.

Впрочем, дева-то была добрая – и собой хороша, и приветлива, никому слова худого не скажет, а вот на колдуна, случалось, покрикивала – видно сразу, такой палец в рот не клади. Один из парней, вечно хмурый молчальник Ясавэй, тоже вызывал у лесного шамана симпатию. Маюни вообще уважал молчунов, зато второй, мелкий пакостник Нойко Дрянная Рука, вот уж чудо так чудо! И приврать может, и чего-нибудь по мелочи покрасть – запросто, а еще как-то попался за тем, как подглядывал за купающимися девами. Да-а… вот ведь тюлень похотливый, хоть и от роду-то ему немного, а все туда же. Плохой парень Нойко, не зря его Дрянной Рукой прозвали.

– Что скажешь, друг Енко? – глянув на подошедшего колдуна, поинтересовался Иван. – Что там, в лесу, необычного?

– Да есть кое-что, – колдун покусал тонкие губы. – По мелочи и не по мелочи – так.

– Ну, ну? – напрягся Егоров. – Что не так? Не тяни же!

– Обереги здешние старые, ни разу не обновленные. – Енко Малныче щелчком сбросил прилипшую к щегольской, змеиной кожи, куртке хвоинку. – Но это в таких вот дырах вполне может быть. От всего далеко, вот местный колдун и расслабился, недоглядел… или просто не обладал нужной силой. Впрочем, необычно не это. И такие старые обереги вполне могли бы если и не отвести врага, так предупредить, но почему-то этого не случилось. Знаешь, атаман, я ведь сам колдун и кое-что чувствую… Вот, взгляни, специально для тебя подобрал.

Сунув руку за пазуху, Енко вытащил и протянул на ладони увядший лист с тонкими ниточками паутины.