Пропавшая ватага - Страница 96

– Понял тебя, атамане, – задумчиво покивал Матвей Серьга. – Сказал – будет тебе злато – не унесешь. А казаков… вот Силантия с тобой отправлю, да еще племянник его, Кудеяр Ручеек, пойдет. Мы же здесь, как и прежде, острог да власть нашу русскую крепить будем! Да слово Божье язычникам диким нести… верно, отче Амвросий?

По окончании пира тех, кто еще не упился вусмерть, а хоть как-то держался, уводили в покои юные красавицы-девы с сияющими очами. Вот и атамана так же увели – и он от угощенья такого не отказался, правда, вскоре уснул.

А вот Митаюки не спала, да и мужу своему спать не давала – нет, с любовными ласками почти что не приставала, все больше расспрашивала, уточняла.

– Значит, Силантия дать решил, любый? Это верно… Человек он надежный, не подведет. Зелье пороховое да прочий огневой припас нужны нам очень, хорошо будет, ежели дадут.

– Дадут, никуда не денутся! Да и струг под припасы атаман обещал… струг тоже не помешает. У самих-то у них ныне корабль аглицкий – у впадения в море Ямтанга стоит, большой, форсистый! На нем они и поплывут все – говорят, по морю корабль тот ходит очень уж быстро. И супротив ветра запросто может идти.

– Как это – против ветра? – не поверила ведьмочка.

– А так. – Серьга погладил супругу по волосам. – Зигзагами. Не веришь? Зря! Да я сам суда такие в Нарве видал!

– Ты им золото дать не забудь, – напомнила Митаюки. – А то нехорошо как-то. И дай много, сколько увезти смогут. А мы себе еще наберем, за этим не станет.

Золото в стране колдунов не сильно ценилось – металл как металл, и проходившие посвящение юноши добывали его в избытке – иное дело сверкающе-голубой нефрит, камень, который не раскалывается, редкий; иное дело – меха: соболя, песцы, куницы, бобры, даже белки – их в далеких холодных землях добывать надо, потому и ценны.

– Золота дадим, а как же, – усмехнулся Матвей. – У Зеленого переката их струг стоит, весь и набьем, там же, рядом, на островке одном, у нас и золотишко прикопано… ну, ты знаешь.

– Знаю, конечно. И вот еще, милый – надо бы подарок хороший атаману нашему подарить. Достойный подарок, такой, чтоб больше ни у кого не было, чтоб всегда сей великий вождь нас с тобой добром помнил.

Казак улыбнулся:

– А это ты добре придумала, люба! Только вот что подарить-то?

– А я в закромах посмотрю, ага. Прямо вот сейчас и сбегаю…

Митаюки спрыгнула с ложа… да не тут-то было!

– Нет уж, милая, сейчас ты никуда не пойдешь.

Матвей Серьга с усмешкой схватил супругу в охапку да, бросив на ложе, сорвал одежду, принялся ласкать, целовать…

Митаюки-нэ не сопротивлялась – знала, что бесполезно, еще бы – такой-то варнак навалился! Пискнула что-то да покорно отозвалась на ласки, как и положено доброй жене… Кстати, не так уж плохо и было… Очень даже хорошо!

Но дело-то нужно было делать! Кому еще, как не ей?

Подарок Митаюки сыскала быстро – давно уж для себя, любимой, отложен был, да вот сейчас-то ничего стало не жаль. Оправленный в золото нефритовый круг размером в две человеческие головы с золотым же изображением ужасного, плотоядно раскрывшего усеянную зубами пасть двунога, сделанный настолько искусно, что виден был каждый клык, каждый коготь, а сердоликовые глаза этак злобно сверкали. Или это просто отражалось горевшее в светильнике пламя?

Сей древний амулет – столь изысканные вещи делали только в старину! – еще не так давно принадлежал верховному жрецу одного из племен тотемников-«двуногов», что проживали в верховьях Ямтанга и были безжалостно покорены казаками. Главное святилище было разрушено и сожжено, а на его месте возвели часовню, вот амулет и утратил всю свою силу, превратившись в простую безделушку. А жаль, хороший был амулет, много чего мог и прозывался – Сердце дракона. Но это когда… А ныне, увы…

Хотя, конечно, древние чары все еще дремали в нем, нужно было их разбудить… чем и занялась сейчас Митаюки.

Как выглядит древний танец «двуногов», она знала по рассказам бывших племенных колдунов, ныне в большинстве своем обратившихся в жрецов могучего божества белых. Запомнила хитрая ведьмочка и заклинание, так, на всякий случай, авось пригодится… Вот и пригодилось! Как раз такой случай нынче и выпал, однако следовало спешить.

Поплотней затворив дверь амбара, Митаюки-нэ быстро сбросила с себя всю одежду, наклонилась, левую руку приставила к пояснице – хвост, правую же прижала к груди – передние лапы… наклонила голову, словно бы высматривая добычу, и, ритмично покачиваясь, запела:

– Двуног, двуног, дракон могучий! Нет тебя сильней, нет тебя страшней. Имя твое – ужас, пища твоя – кровь. Воспрянь, великий зверь, дракон могучий! Имя твое – ужас, пища твоя – кровь. Нет тебя сильней, нет тебя страшней. Имя твое – ужас, пища твоя…

Здесь юная колдунья, схватив стальной нож – подарок мужа, сделала себе надрез на предплечье. Не вскрикнула и даже не поморщилась, молча терпела боль, наблюдая, как красные тягучие капли стекают в пасть золотого двунога…

– Пища твоя – кровь! Ешь, дракон, пей! Нет тебя сильней, нет тебя страшней!

Сердоликовые глаза чудовища блеснули… Ведьма улыбнулась – ну вот, давно бы так!

– Белые варвары обидели тебя, великий двуног. Разрушили храм твой, осквернили плоть твою! Отомсти же им, могучий дракон, убей того, кто примет твое сердце. Твое могучее сердце, дракон! Твое украденное сердце, дракон! Твое опозоренное сердце!

Митаюки протянула ладонь – амулет потеплел, сработало древнее заклятье. Девушка устало уселась на корточки, посидела немного, затем потянулась к одежде… и вдруг услышала – даже, скорей, ощутила – снаружи, за воротами, чье-то дыхание.