Пропавшая ватага - Страница 99

К оглавлению

99

В последний раз явился он не с пустыми руками, подарки привез – прочные, искусно выделанные шкуры нуеров в любом хозяйстве всегда пригодятся. Кроме того, привез он кое-что и великому белому вождю – атаману, который принял гостя в своих покоях, не чинясь. Рядом на лавке сидел крестный отец Ясавэя Силантий и могучий белый воин Михей.

– Вот, господине, – поклонившись, по-русски (Ус-нэ в селении всех языку учила) промолвил Василий-Ясавэй. – Это все северные охотники на далеком мысу нашли, там, где море зимой замерзает.

С этим словами юноша высыпал на пол содержимое заплечного мешка – какие-то обломки, осколки стекла, посуду.

– Санта-Анна, – негромко прочел атаман надпись на ободке серебряной тарелки. – «Святая Анна»… та-ак… Говоришь, у мыса нашли?

– На камнях. Морем выкинуло. Там и обломков много – бревна, доски, веревки..

– А людей на берегу не было?

– Людей не было. Думается, утонули.

– Видали? – атаман обернулся к Силантию и Михею. – Что скажете?

– А то и скажем! – чуть смущенно хмыкнул все еще стеснявшийся своей вины здоровяк. – Угодили подлые англичанишки в бурю, и шваркнуло их со всей дури о скалы!

– Туда и дорога! – поддержал Ослопа Силантий. – Нам, атамане, то на руку. Неча немцев жалеть!

– Все ж люди. – Иван погладил шрам. – Однако это хорошо, что никуда не добралась «Святая Анна». О земле этой, о солнце втором, о золоте долго еще никто не узнает. Да-а, вот ведь судьба-то! Юнга-то наш как, скучает поди?

– Да чего ему скучать-то? – рассмеялся Михей. – Ерема наш с утра еще с дружком своим Короедом Семкой за рыбою собирались. За веслами к Ухтымке захаживали.

Покачав головой, атаман улыбнулся и, выпроводив гостя – мол, родичи нынче совсем заждались, – со всей серьезностью повернулся к старым своим сотоварищам.

– Зелье пороховое и припасы к лету ближе Матвею отправим, когда от Строгановых струги вернутся.

Ватажники сразу же оживились:

– А когда думаешь струги-то оправлять, атаман?

– А кого кормщиком?

– Да кто пойдет-то?

– Все, кто и раньше хаживал, – прищурившись, усмехнулся Иван. – Кольша Огнев – кормщиком, ты, Силантий – за старшего, а с ними ты, Михей. И дело у меня к тебе будет важнейшее! Глаза приказчикам строгановским не мозоль, а бочком-бочком, доберись до Москвы-града, батюшке царю Федору Иоанновичу поклонись – он, может, тебя и вспомнит – да скажи, мол, воевода земель северных, Иван Егоров, из детей боярских, бьет челом да подарки дарит. С собой человека верного возьмешь… али двух, сколь захочешь. Завтра и отправитесь с караваном, за неделю до Печоры-реки доберетесь… а весной обратно с вестями благими жду.

– Воевода! – переглянувшись, ахнули гости.

Иван приосанился:

– А чем мы хуже других?

– Воевода… наместник, волостель… это ж…

– Правильно – государя вместо. Для всех здешних земель!

В голосе атамана звенела разящая сталь, серые глаза пылали.

– Когда сам государь за нами… Русь вся… тогда поглядим! Поглядим! Про золото только пока ничего не говорите, сказывайте, мол, рухляди мягкой полно да рыбьего зуба немерено. Да! Вот подарок мой… Настя!.. Про подарок сей так молви, Михей: дескать, у пиратов, разбойников свейских, было, вот мы и взяли, корабль вражеский потопив, а уж откуда оно у них… из Америк, видно.

Войдя в горницу, жена атамана, кареглазая красавица Настена, внесла, словно блюдо, странный круглый предмет из отделанного золотом красивого зеленовато-голубого камня. Положив «блюдо» на лавку, Настя протерла его подолом, отчего сразу же заблестел златом выложенный в середине круга зверь – страшенный, с оскаленной пастью ящер, на севере именуемый двуногом. Древний амулет, возрожденный к жизни во имя зла, но замиренный вновь наложенным заклятьем молодого колдуна Енко Малныче. Сердце дракона.

99