Пропавшая ватага - Страница 72

– Отказаться от золота и стать бесправными рабами московитских баронов или, упаси бог, дикарей? – кондотьер невесело рассмеялся. – Нет, это не по мне.

– Но ведь все наши погибли! Сам капитан… Господи-и-и! Я слышал грохот мушкетов, кто-то стрелял в наших, значит – там все же не дикари.

– Я же говорю – московиты или татары, – Джеймс повел плечом. – Не вижу различия, у кого быть слугой. И, смею заверить, освободиться из рабства и вернуться домой будет ох как непросто, слишком уж мы далеко забрались. Впрочем, зачем я вас уговариваю? Хотите быть рабами – сдавайтесь, а я пойду на корабль. В конце концов, там знающий шкипер, опытные матросы да еще юнга…

– Но их там мало, сэр!

– А еще нас трое? С парусами как-нибудь да управимся, до Архангельска доплывем – нет?

– Четверо вахтенных, из них двое раненых – не особенно тяжело. Еще шкипер, канонир, юнга… и мы, всего получается десять, – скрупулезно подсчитав, Лесли вдруг улыбнулся. – А ведь управимся с парусами. Дойдем. Правда, полазить по мачтам придется всем… включая вас, сэр Джеймс.

– Полазим, – ухмыльнулся Фогерти. – Не такой уж я и дурень в морских делах, как все вы, вероятно, думаете. Марсель от крюйселя отличу и грот с бизанью не перепутаю. Десять человек! И вот еще не забывайте, парни, на судне не так уж мало золота и слоновой кости. Тем более делить-то нынче на десятерых!

– И славно! – долговязый Фил алчно сверкнул глазами. – Я с вами, сэр. Возвращаюсь на корабль, а Лесли уж пусть как хочет.

– Нет уж! – обиженно дернулся Заполошный Лес. – Я тоже на судно подамся. Там ведь и моя доля тоже, к тому же что-то мне не очень-то нравится быть рабом. Вернемся!

– А новым капитаном выберем вас, сэр! – Фил льстиво осклабился и вздохнул. – Добраться бы только. Может, и из наших кто уцелел – сейчас тоже к кораблю пробираются.

– Капитаном лучше шкипера выбрать, – резонно заметил Джеймс. – Хороший выйдет капитан из Эндрю Уайта. А я уж так, доктором… Ну, господа мои, коль все решили, так тогда поползли, что ли?

Взяв на камбузе недавно испеченную лепешку и кусок солонины, Джереми прихватил жестяную кружку с водой и, испросив разрешения у шкипера, спустился в трюм, предназначенный для живого товара, коего уже имелось в количестве двух десятков голов, не считая той самой пленницы, что была отдана на поругание мохнорылому уроду. Девчонка осталась жива, правда, еще вряд ли отошла от пережитого. Юному Смиту было ее жалко.

Строптивую деву держали отдельно от других пленников, в дальнем углу трюма, рядом с крюйт-камерой, куда вел запасной люк – единственный источник света. Зажигать любой огонь строго-настрого запрещалось – мог взорваться хранившийся здесь порох.

– Э-эй, ты не спишь? – вглядываясь в полутьму, негромко спросил юнга.

Не услышав ответа, покачал головой и стукнул себя по лбу: английского языка девчонка явно не знала – чего было и спрашивать?

– Хм… не знаю, как тебе и сказать даже…

Одетая в рваное, когда-то нарядное платье, пленница лежала, прикованная цепью к вбитому в переборку кольцу, никак не реагируя на Джереми – даже не повернула голову. Может, и впрямь спала?

– Ну, проснись же!

Юнга осторожно дотронулся до обнаженного плеча. Девушка повернула голову, глядя мимо отрока непонятно куда.

– Вот тут хлеб, мясо. А здесь, в кружке – вода.

Пленница даже не моргнула.

– Ты красивая, – улыбнулся Джереми. – И я б хотел, чтоб ты знала – они неправильно с тобой… нехорошо. Я б так никогда не сделал! Не веришь? Не веришь, я вижу. Ишь, как глазами-то зыркаешь. А я ведь злого-то тебе не хочу. Что смотришь? Понимаю, что надоел – ухожу. А еду я оставлю, и вот – вода. Думаю, от нее-то ты не откажешься.

Хлопнул люк, и в трюме стало темно, как в преисподней. Дождавшись, когда вверху, на палубе, затихли шаги, Хлейко, не обращая внимания на еду, потянулась к кружке… но тут же отдернула руку… и снова потянулась… и снова отдернула, словно бы боролась сама с собой. После всего случившегося ей сильно хотелось умереть… но пить хотелось больше. И вода пришлась как раз кстати, вкусная и холодная вода из ручья.

Оказавшись на палубе, юнга недолго оставался без дела – всего-то пару минут и посмотрел, с каким азартом вахтенные резались в кости, а потом парня снова подозвал шкипер, велев отнести пищу и другому узнику, куда как более привилегированному – по крайней мере пока. Речь шла о пресловутом золотоносном болтуне, еще сохранившем все свои побрякушки и помещенном не в трюм, а в каморку корабельного плотника, правда, запертую снаружи на большой висячий замок, ключ от которого и вручил юнге шкипер:

– Смотри, только не потеряй, а то лично тебя выпорю!

– Не потеряю, сэр, – истово заверил Смит. – Как можно?

Плотницкая каморка располагалась в носовой надстройке, там же, где и камбуз, так что далеко таскаться не приходилось, да и не с чем особо было – та же солонина да лепешка с водой. Хмельное и рыбу еще вчера матросы уничтожили подчистую.

Погремев ключами, юнга отпер замок и отворил дверь, с любопытством глядя то ли на пленника, то ли на гостя. Совсем молодым оказался этот пленник-гость, темноглазый, худенький, с такими же длинными волосами, как и у Джереми… да и возраста примерно такого же – только важный, не приведи господь! Как же – весь в золоте ходит! Только вот кому это золото достанется – ясно. Уж точно не этому чертову дикаренышу! Вообще-то этот парень на дикаря не особенно-то и походил – ну, смуглый, ну, глаза темные, а лицо обычное, ничуть не скуластое – да таких ребят в том же Плимуте пруд пруди.

– Здрав будь, боярин, – увидев юнгу, дикаренок приподнялся на узкой лавке, улыбаясь юнге, словно лучшему своему дружку.